Как физическое страдание чувствуется только до известного • предела, после которого теряется сознание, так и в наших общественных муках давно уже мы перешли предел самосознания и находимся во власти обыденного процесса, мы теперь больше не можем оценивать свое состояние. Сегодня ночью я представил себе лучший момент своей жизни и ту женщину, и с которой я делил эти дни. Она теперь в Англии. «Что, если,- подумал я,- написать ей письмо о себе теперешнем». Какая! бездна падения представилась мне: это я живу теперь в холодной комнате обгрызанной усадьбы, жмусь от холода, вечно думаю, как прокормиться на сегодня и завтра и т. д.
А в общем ничего нового, ведь я же всегда чувствовал неестественное положение нас, свободных людей, среди моря рабов, и жизнерадостность, о которой я писал, была явно трагического происхождения: это была радость человека со считанными днями жизни.

(М.М. Пришвин. Дневники)