В. Высоцкий- Летела жизнь

Я сам с Ростова, а вообще подкидыш -
Я мог бы быть с каких угодно мест, -
И если ты, мой Бог, меня не выдашь,
Тогда моя Свинья меня не съест.

Живу - везде, сейчас, к примеру, - в Туле.
Живу - и не считаю ни потерь, ни барышей.
Из детства помню детский дом в ауле
В республике чечено-ингушей.

Они нам детских душ не загубили,
Делили с нами пищу и судьбу.
Летела жизнь в плохом автомобиле
И вылетала с выхлопом в трубу.

Я сам не знал, в кого я воспитаюсь,
Любил друзей, гостей и анашу.
Теперь чуть что, чего - за нож хватаюсь, -
Которого, по счастью, не ношу.

Как сбитый куст я по ветру волокся,
Питался при дороге, помня зло, но и добро.
Я хорошо усвоил чувство локтя, -
Который мне совали под ребро.

Бывал я там, где и другие были, -
Все те, с кем резал пополам судьбу.
Летела жизнь в плохом автомобиле
И вылетела с выхлопом в трубу.

Нас закаляли в климате морозном,
Нет никому ни в чем отказа там.
Так что чечены, жившие при Грозном,
Намылились с Кавказа в Казахстан.

А там - Сибирь - лафа для брадобреев:
Скопление народов и нестриженных бичей, -
Где место есть для зеков, для евреев
И недоистребленных басмачей.

В Анадыре что надо мы намыли,
Нам там ломы ломали на горбу.
Летела жизнь в плохом автомобиле
И вылетала с выхлопом в трубу.

Мы пили все, включая политуру, -
И лак, и клей, стараясь не взболтнуть.
Мы спиртом обманули пулю-дуру -
Так, что ли, умных нам не обмануть?!

Пью водку под орехи для потехи,
Коньяк под плов с узбеками, по-ихнему - пилав, -
В Норильске, например, в горячем цехе
Мы пробовали пить стальной расплав.

Мы дыры в деснах золотом забили,
Состарюсь - выну - денег наскребу.
Летела жизнь в плохом автомобиле
И вылетала с выхлопом в трубу.

Какие песни пели мы в ауле!
Как прыгали по скалам нагишом!
Пока меня с пути на завернули,
Писался я чечено-ингушом.

Одним досталась рана ножевая,
Другим - дела другие, ну а третьим - третья треть...
Сибирь, Сибирь - держава бичевая, -
Где есть где жить и есть где помереть.

Я был кудряв, но кудри истребили -
Семь пядей из-за лысины во лбу.
Летела жизнь в плохом автомобиле
И вылетела с выхлопом в трубу.

Воспоминанья только потревожь я -
Всегда одно: "На помощь! Караул!.."
Вот бьют чеченов немцы из Поволжья,
А место битвы - город Барнаул.

Когда дошло почти до самосуда,
Я встал горой за горцев, чье-то горло теребя, -
Те и другие были не отсюда,
Но воевали, словно за себя.

А те, кто нас на подвиги подбили,
Давно лежат и корчатся в гробу, -
Их всех свезли туда в автомобиле,
А самый главный - вылетел в трубу.

1977

В. Высоцкий- Гербарий

Чужие карбонарии,
Закушав водку килечкой,
Спешат в свои подполия
Налаживать борьбу,-
А я лежу в гербарии,
К доске пришпилен шпилечкой,
И пальцами до боли я
По дереву скребу.

Корячусь я на гвоздике,
Но не меняю позы.
Кругом - жуки-навозники
И крупные стрекозы,-
По детству мне знакомые -
Ловил я их, копал,
Давил, - но в насекомые
Я сам теперь попал.

Под всеми экспонатами -
Эмалевые планочки,-
Все строго по-научному -
Указан класс и вид...
Я с этими ребятами
Лежал в стеклянной баночке,
Дрались мы,- это к лучшему:
Узнал, кто ядовит.

Я представляю мысленно
Себя в большой постели,-
Но подо мной написано:
"Невиданный доселе"...
Я гомо был читающий,
Я сапиенсом был,
Мой класс - млекопитающий,
А вид... уже забыл.

В лицо ль мне дуло, в спину ли,
В бушлате или в робе я -
Стремился, кровью крашенный,
Обратно к шалашу,-
И на тебе - задвинули
В наглядные пособия,-
Я злой и ошарашенный
На стеночке вишу.

Оформлен как на выданье,
Стыжусь, как ученица, -
Жужжат шмели солидные,
Что надо подчиниться,
А бабочки хихикают
На странный экспонат,
Личинки мерзко хмыкают
И куколки язвят.

Ко мне с опаской движутся
Мои собратья прежние -
Двуногие, разумные, -
Два пишут - три в уме.
Они пропишут ижицу -
Глаза у них не нежные,-
Один брезгливо ткнул в меня
И вывел резюме:

"С ним не были налажены
Контакты, и не ждем их,-
Вот потому он, гражданы,
Лежит у насекомых.
Мышленье в ем не развито,
С ним вечное ЧП,-
А здесь он может разве что
Вертеться на пупе".

Берут они не круто ли?!-
Меня нашли не во поле!
Ошибка это глупая -
Увидится изъян,-
Накажут тех, кто спутали,
Заставят, чтоб откнопили,-
И попаду в подгруппу я
Хотя бы обезьян.

Нет, не ошибка - акция
Свершилась надо мною,-
Чтоб начал пресмыкаться я
Вниз пузом, вверх спиною,-
Вот и лежу, расхристанный,
Разыгранный вничью,
Намеренно причисленный
К ползучему жучью.

А может, все провертится
И вскорости поправится...
В конце концов, ведь досточка -
Не плаха, говорят,-
Все слюбится да стерпится,
Мне даже стала нравиться
Молоденькая осочка
И кокон-шелкопряд.

А мне приятно с осами -
От них не пахнет псиной,
Средь них бывают особи
И с талией осиной.
Да, кстати, и из коконов
Родится что-нибудь
Такое, что из локонов
И что имеет грудь...

Червяк со мной не кланится,
А оводы со слепнями
Питают отвращение
К навозной голытьбе,-
Чванливые созданьица
Довольствуются сплетнями,-
А мне нужны общения
С подобными себе!

Пригрел сверчка-дистрофика -
Блоха сболтнула, гнида,-
И глядь - два тертых клопика
Из третьего подвида,-
Сверчок полузадушенный
Вполсилы свиристел,
Но за покой нарушенный
На два гвоздочка сел.

Паук на мозг мой зарится,
Клопы кишат - нет роздыха,
Невестой хороводится
Красивая оса...
Пусть что-нибудь заварится,
А там - хоть на три гвоздика,-
А с трех гвоздей, как водится,
Дорога - в небеса.

В мозгу моем нахмуренном
Страх льется по морщинам:
Мне станет шершень шурином -
А что мне станет сыном?..
Я не желаю, право же,
Чтоб трутень был мне тесть!
Пора уже, пора уже
Напрячься и воскресть!

Когда в живых нас тыкали
Булавочками колкими -
Махали пчелы крыльями,
Пищали муравьи,-
Мы вместе горе мыкали -
Все проткнуты иголками,-
Забудем же, кем были мы,
Товарищи мои!

Заносчивый немного я,
Но - в горле горечь комом:
Поймите, я, двуногое,
Попало к насекомым!
Но кто спасет нас, выручит,
Кто снимет нас с доски?!
За мною - прочь со шпилечек,
Товарищи жуки!

И, как всегда в истории,
Мы разом спины выгнули,-
Хоть осы и гундосили,
Но кто силен, тот прав,-
Мы с нашей территории
Клопов сначала выгнали
И паучишек сбросили
За старый книжный шкаф.

Скандал в мозгах уляжется,
Зато у нас все дома,
И поживают, кажется,
Уже не насекомо.
А я - я нежусь ванночкой
Без всяких там обид...
Жаль, над моею планочкой
Другой уже прибит.

1976

Владимир Высоцкий - У домашних и хищных зверей...

И я не желаю видеть в качестве супруги

укротителя, пришитого к тебе "по жизни"...

Одно дело, когда чужая бабка этим занимается-

она враг, но супруга не должна являться этаким

укротителем...Идеальный вариант- отсутствие
укротителей.

У домашних и хищных зверей
Есть человечий вкус и запах.
А целый век ходить на задних лапах -
Это грустная участь людей.

Сегодня зрители, сегодня зрители
Не желают больше видеть укротителей.
А если хочется поукрощать -
Работай в розыске,- там благодать!

У немногих приличных людей
Есть человеческий вкус и запах,
А каждый день ходить на задних лапах -
Это грустная участь зверей.

Сегодня жители, сегодня жители
Не желают больше видеть укротителей.
А если хочется поукрощать -
Работай в цирке,- там благодать!

В. Высоцкий- Песня акына*

*Акын — поэт-импровизатор и певец у тюркоязычных народов Средней Азии, в частности, у казахов и киргизов.

Высоцкий - Монолог Хлопуши (из спектакля "Пугачёв"С. Есенин)- По словам Н.Левашова, это была война между христианской Россией и ведической Россией.

Х л о п у ш а

Сумасшедшая, бешеная кровавая муть!
Что ты? Смерть? Иль исцеленье калекам?
Проведите, проведите меня к нему,
Я хочу видеть этого человека.
Я три дня и три ночи искал ваш умёт,
Тучи с севера сыпались каменной грудой.
Слава ему! Пусть он даже не Петр!
Чернь его любит за буйство и удаль.
Я три дня и три ночи блуждал по тропам,
В солонце рыл глазами удачу,
Ветер волосы мои, как солому, трепал
И цепами дождя обмолачивал.
Но озлобленное сердце никогда не заблудится,
Эту голову с шеи сшибить нелегко.
Оренбургская заря красношерстной верблюдицей
Рассветное роняла мне в рот молоко.
И холодное корявое вымя сквозь тьму
Прижимал я, как хлеб, к истощенным векам.
Проведите, проведите меня к нему,
Я хочу видеть этого человека.

З а р у б и н

Кто ты? Кто? Мы не знаем тебя!
Что тебе нужно в нашем лагере?
Отчего глаза твои,
Как два цепных кобеля,
Беспокойно ворочаются в соленой влаге?
Что пришел ты ему сообщить?
Злое ль, доброе ль светится из пасти вспурга?
Прорубились ли в Азию бунтовщики?
Иль как зайцы, бегут от Оренбурга?

Х л о п у ш а

Где он? Где? Неужель его нет?
Тяжелее, чем камни, я нес мою душу.
Ах, давно, знать, забыли в этой стране
Про отчаянного негодяя и жулика Хлопушу.
Смейся, человек!
В ваш хмурый стан
Посылаются замечательные разведчики.
Был я каторжник и арестант,
Был убийца и фальшивомонетчик.

Но всегда ведь, всегда ведь, рано ли, поздно ли,
Расставляет расплата капканы терний.
Заковали в колодки и вырвали ноздри
Сыну крестьянина Тверской губернии.
Десять лет -
Понимаешь ли ты, десять лет? -
То острожничал я, то бродяжил.
Это теплое мясо носил скелет
На общипку, как пух лебяжий.

Черта ль с того, что хотелось мне жить?
Что жестокостью сердце устало хмуриться?
Ах, дорогой мой,
Для помещика мужик -
Все равно что овца, что курица.
Ежедневно молясь на зари желтый гроб,
Кандалы я сосал голубыми руками...
Вдруг... три ночи назад... губернатор Рейнсдорп,
Как сорвавшийся лист,
Взлетел ко мне в камеру...
"Слушай, каторжник!
(Так он сказал.)
Лишь тебе одному поверю я.
Там в ковыльных просторах ревет гроза,
От которой дрожит вся империя,
Там какой-то пройдоха, мошенник и вор
Вздумал вздыбить Россию ордой грабителей,
И дворянские головы сечет топор -
Как березовые купола
В лесной обители.
Ты, конечно, сумеешь всадить в него нож?
(Так он сказал, так он сказал мне.)
Вот за эту услугу ты свободу найдешь
И в карманах зазвякает серебро, а не камни".

Уж три ночи, три ночи, пробиваясь сквозь тьму,
Я ищу его лагерь, и спросить мне некого.
Проведите ж, проведите меня к нему,
Я хочу видеть этого человека!

Баллада о детстве- Владимир Высоцкий

Час зачатья я помню неточно,
Значит память моя однобока,
Но зачат я был ночью порочно
И явился на свет не до срока.
Я рождался не в муках, не в злобе,
Девять месяцев - это не лет.
Первый срок отбывал я в утробе:
Ничего там хорошего нет.

Спасибо вам святители, что плюнули,да дунули,
Что вдруг мои родители зачать меня задумали,
В те времена укромные,теперь почти былинные,
Когда срока огромные брели в этапы длинные.
Их брали в ночь зачатия, а многих даже ранее,
А вот живет же братия - моя честна компания.

Ходу, думушки резвые,ходу,
Слово,строченьки,милые,слово!
Получил я впервые свободу
По указу от тридцать восьмого.
Знать бы мне, кто так долго мурыжил
Отыгрался бы на подлеце,
Но родился и жил я и выжил,
Дом на Первой Мещанской в конце.

Там за стеной,за стеночкою,за перегородочкой
Соседушка с соседушкою баловались водочкой.
Все жили вровень, скромно так: система коридорная,
На тридцать восемь комнаток всего одна уборная.
Здесь на зуб зуб не попадал,не грела телогреечка,
Здесь я доподлинно узнал, почем она, копеечка.

Не боялась сирены соседка
И привыкла к ней мать,понемногу.
И плевал я, здоровый трехлетка
На воздушную эту тревогу.
Да не все то, что сверху от бога -
И народ зажигалки тушил.
И, как малая фронту подмога
Мой песок и дырявый кувшин.

И било солнце в три ручья сквозь дыры крыш просеяно
На Евдоким Кириллыча и Кисю Моисеевну.
Она ему: Как сыновья? - Да без вести пропавшие!
Эх,Киська,мы одна семья,вы тоже пострадавшие.
Вы тоже пострадавшие,а значит обрусевшие.-
Мои - без вести павшие,твои - безвинно севшие.

Я ушел от пеленок и сосок,
Поживал не забыт,не заброшен.
И дразнили меня недоносок,
Хоть и был я нормально доношен.
Маскировку пытался срывать я,
- Пленных гонят,- чего ж мы дрожим?
Возвращались отцы наши, братья
По домам,по своим, да чужим.

У тети Зины кофточка с драконами, да змеями -
То у Попова Вовчика отец пришел с трофеями.
Трофейная Япония, трофейная Германия:
Пришла страна Лимония - сплошная чемодания.
Взял у отца на станции погоны, словно цацки, я,
А из эвакуации толпой валили штатские.

Осмотрелись они, оклемались,
Похмелились, потом протрезвели.
И отплакали те, кто дождались,
Недождавшиеся отревели.
Стал метро рыть отец Витькин с Генкой,
Мы спросили:- зачем? - Он в ответ,
Мол, коридоры кончаются стенкой,
А тоннели выводят на свет.

Пророчество папашино не слушал Витька с корешом:
Из коридора нашего в тюремный коридор ушел.
Да он всегда был спорщиком, припрешь к стене-откажется
Прошел он коридорчиком и кончил стенкой, кажется.
Но у отцов свои умы, а что до нас касательно,
На жизнь засматривались мы вполне самостоятельно.

Все - от нас, до почти годовалых
Толковищу вели до кровянки,
А в подвалах и полуподвалах
Ребятишкам хотелось под танки
Не досталось им даже по пуле
В ремеслухе живи не тужи
Ни дерзнуть, ни рискнуть, но рискнули -
Из напильников сделать ножи.

Они воткнутся в легкие
От никотина черные,
По рукоятки легкие трехцветные наборные,
Вели дела отменные сопливые острожники.
На стройке немцы пленные на хлеб меняли ножики.
Сперва играли в фантики в пристенок с крохоборами
И вот ушли романтики из подворотен ворами.

Было время и были подвалы,
Было дело и цены снижали.
И текли, куда надо каналы
И в конце, куда надо, впадали.
Дети бывших старшин, да майоров
До бедовых широт поднялись,
Потому, что из всех коридоров
Им, казалось сподручнее вниз.