Ренан Э. Апостолы

Кому повсюду мерещится небо, тот временами склонен переносить туда самого себя.

"Зенит" в Грозном не выиграл, но рекорд установил

Встреча между "Тереком" и "Зенитом", вынесенная на понедельник из-за участия питерцев в Лиге Европы, представляла интерес вот в каком аспекте. Вот уже 18 игр со старта чемпионата команда Лучано Спаллетти не знает поражений - такого достижения в 2005 году добивался лишь столичный "Локомотив". Так вот, в случае набора очков в Грозном "Зенит" устанавливал бы новый рекорд, очередной для нынешнего сезона.

Оля, надеюсь, сможет приехать до нового года. Не в 2111, 2112, 2113, а в этом году, хотя местность пересечена распиздяйством: кто- то требует взятки, кого- то душит жаба и т. д. Причём, благодаря своим людям в ФСБ, целые толпы знают до мелочей, что происходит у нас дома. Это отвратительно.

Французы говорят, что с иудеями нужно пожёстче говорить, чтобы у них всё их говно не получалось, чем они занимаются ежедневно.

Эрнест Ренан. Жизнь Иисуса

"Никто не подготовляет поддельных чудес, - скажут мне на это, - когда
существует уверенность, что всюду происходят настоящие чудеса". Какое
заблуждение! Именно при вере в чудеса люди бессознательно стремятся
увеличить их число. При наших точных знаниях мы с трудом можем себе
представить те удивительные иллюзии, благодаря которым эти темные, но
сильные натуры, как бы играя со сверхъестественным, если можно так
выразиться, беспрестанно скользили, как по наклонной плоскости, от
легковерия к угодливости и от угодливости к легковерию.

Что может быть
удивительнее мании, распространяющейся в известные эпохи, приписывать
апокрифические книги древним святым? Апокрифические книги Ветхого Завета,
книги герметического цикла, бесчисленные псевдоэпиграфические произведения
Индии соответствуют великому подъему религиозного чувства. Полагали, что
приписывая эти произведения древним мудрецам, этим самым оказывают им честь;
выдавали себя за их сотрудников, не помышляя о том, что в один прекрасный
день такой поступок будет назван обманом. Авторы средневековых легенд,
спокойно раздувавших, сидя за своими пюпитрами, чудеса своего святого, очень
бы удивились, если бы услыхали, что их называют теперь обманщиками.

В ХУШ веке всю историю религий объясняли обманом. Критика нашего
времени целиком отвергла такое объяснение. Слово это, разумеется, обидно; но
в какой именно степени прекраснейшие личности прошлого способствовали своим
собственным иллюзиям или иллюзиям, которые создавались на их счет, этого наш
рассудительный век уже не в состоянии выяснить. Чтобы понять это, необходимо
побывать на Востоке. На Востоке душой всего является страсть, легковерие же
беспредельно. Вы никогда не проникнете до основ мысли восточного человека,
ибо нередко этих основ для него самого не существует. Обман создает страсть,
с одной стороны, и легковерие - с другой. И никакое крупное движение в этой
стране не происходит без некоторого плутовства. Мы уже не умеем ни желать,
ни ненавидеть; хитрости нет места в нашем обществе, ибо для нее не
существует объекта. Но страсть и экзальтация не выносят такой холодности,
этого равнодушия к результатам, которое лежит в основе нашего прямодушия. Но
если абсолютные, наподобие восточных, натуры берутся за какое-либо дело, то
они уже не отступают и в тот день, когда иллюзия станет необходимой для
дела, они перед этим не остановятся. Разве это по недостатку прямодушия?
Напротив, это потому, что убеждение у подобных натур слишком интенсивно,
потому что они неспособны вернуться к самим себе, потому что они
неразборчивы в средствах. Называть это мошенничеством было бы несправедливо;
именно та сила, с которой они увлекаются своей идеей, заглушает в них все
другие мысли; раз цель представляется им абсолютно хорошей, они считают
законным все, что служит для ее достижения. Фанатизм всегда бывает искренен
в своем тезисе и является обманщиком только по выбору средств для
доказательств. Если публика сразу же не поддается доводам, которые фанатизм
считает хорошими, то есть подтверждениям, то он прибегает к заведомо дурным
доводам. Вера для него - все; мотивы, по которым верят, для него
безразличны. Возьмем ли мы на себя ответственность за все аргументы, при
помощи которых совершалось обращение варваров? В наши дни к обману прибегают
как к средству только если известно, что приходится доказывать ложь. В
прежние времена употребление таких средств предполагало глубокое убеждение,
которое сочеталось с самой высокой нравственностью. Мы, критики, обязанные
по своей профессии разобраться в этой лжи и выделить правду из целой сети
обманов и всякого рода иллюзий, в которую облечена история, в виду подобных
фактов испытываем чувство некоторого отвращения. Но не будем навязывать нашу
щепетильность тем, кто был обязан вести за собой бедное человечество. В
выборе между общей истиной принципа и правдивостью мелкого факта человек
глубокой веры никовда не колеблется. В эпоху коронования Карла Х были налицо
все самые достоверные доказательства тому, что святая ампула уничтожена.
Затем она отыскалась, ибо она была необходима. С одной стороны, дело шло о
спасении королевской власти (или, по меньшей мере, этому верили); на другой
чаше весов находился вопрос о подлинности нескольких капель елея; ни один
хороший роялист не затруднится в выборе.

Нам не понимающих иностранные языки не надо- мы и сами не понимающие.

Эрнест Ренан. Жизнь Иисуса

§ 13. Глава V составляет совершенно обособленный отрывок. Здесь приемы
автора обнаруживаются. Он рассказывает чудо, будто бы совершенное в
Иерусалиме, и всю обстановку его приурочивает к тому, чтобы само чудо
представлялось более поразительным, а затем пользуется этим случаем, чтобы
вставить пространные догматические и полемические рассуждения, направленные
против евреев. Измышляет ли автор это чудо или заимствует его в предании?
Если измышляет, то надо, по меньшей мере, признать, что он живал в
Иерусалиме, ибо он обнаруживает хорошее знакомство с городом (ст. 2 и
след.). Нигде в других Евангелиях не упоминается о Вифезде; но чтобы
выдумать это название и связанные с ним обстоятельства, автору четвертого
Евангелия необходимо было знать еврейский язык, а противники указанного
Евангелия этого не допускают. Более вероятно, что суть своего рассказа он
почерпнул в предании; действительно, рассказ этот представляет заметное
сходство с аналогичными местами у Марка[1364]. Отсюда вытекает,
что часть христианской общины приписывала Иисусу чудеса, будто бы
происшедшие в Иерусалиме. Это чрезвычайно важно. Вполне естественно, что
Иисус приобрел огромную славу чудотворца среди сельского, бесхитростного
населения Галилеи, особенно благоволившего к нему. Если бы он ни разу не
обнаруживал здесь своей готовности свершить чудо, чудеса все равно ему
приписали бы. Слава чудотворца все равно о нем распространилась бы,
независимо от того, приложил ли он к этому старание, без его ведома. Чудо
само собой объясняется для публики, расположенной к чудотворцу; в этих
случаях, в сущности, публика сама делает чудо. Но перед лицом
неблагосклонной публики положение совершенно меняется. Это отлично было
видно по размножению чудес в Италии пять или шесть лет тому назад. Чудеса,
которые совершались в римских государствах, неизменно удавались; напротив,
когда чудотворцы рискнули появиться в провинциях итальянских, где тотчас же
по поводу чуда началось расследование, то чудеса быстро прекратились. Лица,
об исцелении которых распущен был слух, признавались, что они вовсе не
болели. Сами чудотворцы при допросе доказывали, что им ничего не известно,
но что так как распространился слух, будто бы они совершали чудеса, то они и
сами этому поверили. Другими словами, для того чтобы чудо удалось,
необходимо немножко снисходительности. Если же присутствующие не помогают
чуду, то приходится помогать ему самим актерам. Таким образом, если
допустить, что Иисус совершал чудеса в Иерусалиме, то придется сделать
весьма обидные для него предположения. Пока я не буду произносить своего
суждения по этому предмету, ибо сейчас мне надо будет говорить об одном
иерусалимском чуде, которое представляет важность совсем с другой стороны и
которое гораздо теснее связано с главнейшими событиями жизни Иисуса.