Предисловие Фрица Перлза к книге Э Шострома.

Несколько лет назад мне в руки попала книга под названием "Корова не может жить в Лос-Анджелесе". Речь в ней шла о мексиканце, который тайно переправлял своих родственников через границу и обучал их премудростям жизни в Америке. "Глядите, – говорил он, – американцы – милейшие люди, но одного они терпеть не могут. Вы не должны им давать знать, что они трупы".
По-моему, это предельно точный диагноз болезни современного человека. Он не живой. Он марионетка, приводимая в действие внешними силами. Его нарочитое, предсказуемое и обделенное эмоциями поведение в самом деле напоминает поведение оживленного трупа. Он надежен в работе, но лишен живых побуждений, желаний, стремлений. Его жизнь пуста и бессмысленна. Он занят тем, что управляет и манипулирует окружающими, безнадежно запутавшись при этом в сетях их манипуляций, равно как и своих собственных.
В данной книге описано, как мы теряем признаки жизни и становимся манипуляторами, играющими роли, – роли, в которых не участвует ни наше сердце, ни наша жажда жизни. Современному человеку чрезвычайно трудно понять и принять тот факт, что он мертвый, ненастоящий, что он упустил возможность быть живым человеческим существом. Тем не менее, он может вернуть себе свою человечность, если рискнет раскрыться жизни и перейти из состояния отстраненно-преднамеренной манипуляции в состояние спонтанной актуализации, самопроявления.
Я полагаю, что представленный в этой книге континуум "смерть – жизнь" (или манипуляция – актуализация) должен придти на смену континууму "болезнь – здоровье", принятому сегодня в психиатрических и психологических кругах. Ибо первый несет в себе надежду. Осознание и диагностика своих манипуляций – шаг, который дает человеку надежду на преображение этого манипулирования в актуализацию потенциальных возможностей своей личности. С другой стороны, как писал Эрик Эриксон, "приходится признать, что... глубокие психические расстройства внутренне ассоциируются у нас с отсутствием какой-либо надежды". Сегодня вполне очевидно, что надежду современная психиатрия и психология в расчет не принимают.
Как бы там ни было, "медицинская модель", – будь то модель болезни человека или его здоровья – вызывает растущее разочарование. Большинство психотерапевтов предпочитают более не называть своих пациентов психотиками или даже невротиками. Пациенты – это люди, которые пытаются решать свои жизненные проблемы во вред себе, вырабатывая различные манипулятивные стереотипы поведения.
Важно уяснить, что понятие "психического расстройства" не подходит для описания таких людей. Из работ Томаса Шаша и других следует, что медицинская модель неприложима к людям с жизненными проблемами, так как в ее рамках проблему составляет не дезадаптивное поведение человека, а некое изменение его физиологии. Кроме того, медицинская модель позволяет пациенту оставаться в своем проблемном состоянии. "Что ж я могу поделать, – я болен", "не вините меня, я невротик", "во всем виновата моя импульсивность", – эти и тому подобные высказывания общеизвестны.
Но если современный человек не болен психически, что с ним? Согласно Уильяму Глассеру, он безответственен и ему нужно учиться принимать ответственность за то, что с ним происходит. С точки зрения Эрика Берна, он играет в игры. Альберт Эллис полагает, что он действует на основе нелогичных допущений. По Эверетту Шострому, он манипулятор, которому нужно прежде всего осознать манипулятивный характер своих отношений с другими людьми. И, во-вторых, ему требуются внятные терапевтические цели, способные замотивировать его и побудить жить, полностью осуществляя свой личностный потенциал. В данной книге представлена модель, которая пытается учесть обе эти потребности.
Шостром определяет людей с жизненными проблемами как манипуляторов, то есть лиц, которые с помощью определенных поддающихся распознаванию самоубийственных приемов эксплуатируют, используют и контролируют себя и других людей словно неодушевленные предметы, "вещи". Цель терапии – становление манипулятора актуализатором, то есть человеком, который относится к себе и другим как к лицам, а не вещам, и преобразует свои самоубийственные манипуляции в возможности самоосуществления.
Я считаю, что понимание своих манипуляций может принести пользу каждому из нас, а не только так называемым "больным" или "невротикам". Вот почему попытка д-ра Шострома разработать более детальную систему диагностики манипуляций на основе выделенной мною пары "попирающий – попираемый" представляет несомненный практический интерес.
Традиционный медицинский диагноз ставится для того, чтобы определить надлежащий метод лечения. Однако традиционная психиатрическая диагностика подобной цели не преследует, так как применяемые затем психотерапевтические приемы по существу одни и те же вне зависимости от того, каков диагноз! Как писал Глассер, "психотерапии недостает специфического и индивидуального подхода к лечению, подобного тому, который следует после постановки диагноза скарлатины, сифилиса или малярии".
Поэтому я считаю, что описанная Шостромом система диагностики манипуляций гораздо более полезна, так как, во-первых, описывает подлинную сущность манипулятивных приемов пациента и, во-вторых, мотивирует последнего к самопониманию уже самим фактом диагноза его манипулятивной схемы поведения. Ведь если медицинский диагноз мотивирует произвести те или иные изменения врача, психотерапевтический диагноз служит тому, чтобы замотивировать к изменениям пациента!
Диагноз манипуляций, как я могу судить по собственному опыту, в самом деле пробуждает в человеке желание измениться. Напротив, традиционный психиатрический диагноз (который определяет человека как шизофреника, маньяка и т.д.) вызывает у пациента болезненное состояние и уныние, а также опасения и неуверенность в себе, если он с диагнозом не согласен. Кроме того, подобный диагноз иногда провоцирует появление в жизни пациента стереотипных серьезных проблем.
Простота предлагаемой системы диагностики манипуляций не должна стать причиной недооценки ее значения, ибо она действительно позволяет клиницисту диагностировать проблемы и стимулировать изменения в некоторых пациентах, которые обращаются за терапевтической помощью. Она также логически побуждает их двигаться к актуализации, а не просто к состоянию заурядного функционирования, каковое издавна считалось достаточной целью психиатрического лечения.
Актуализация противоположна манипуляции. Мне бы хотелось дополнить д-ра Шострома только в том, что терапевту следует отличать само-актуализацию от актуализации представлений о себе. В первом случае пациент становится тем, кем он есть, – он открывает свою неповторимую самобытность и отваживается быть ею. Человек же, который пытается актуализировать свои представления о себе, просто желает претворить в жизнь некий внешний идеал, а не стать собою.
Две другие, как мне кажется, ценные с клинической точки зрения темы этой книги представлены в четвертой главе, посвященной контакту, – конструкту, который играет особую роль в гештальттерапии, – и пятнадцатой главе, где выделены десять параметров, общие для всех существующих психотерапевтических систем. Я полагаю, обе эти главы будут интересны любому клиницисту, восприимчивому к новым идеям.
В заключение хочется сказать, что это хорошая книга. Она будет интересна как специалистам, так и широкому кругу читателей.
Фредерик С. Перлз,
Эсаленский институт,
Биг Шур, Калифорния