У демократических народов, не знающих наследственных богатств, для того чтобы жить, каждый человек работает или же работал прежде,или же работали его родители. Поэтому идея труда как необходимой, естественной, достойной человека обязанности со всех сторон воздействует на мышление людей.
Для этих народов труд не только не постыден, но, напротив, является делом чести; общественное мнение настроено не против труда, а за него. Богатый человек в Соединенных Штатах считает себя обязанным, дабы поддержать свой авторитет, посвящать досуг каким-либо общественным делам. Он считает, что его репутация пострадает, если он будет жить просто в свое удовольствие. Именно для того, чтобы избавиться от обязанности постоянно трудиться, так много богатых американцев отправляются в Европу: здесь они находят обломки аристократических обществ, в которых праздность еще считается уделом благородных людей.
Равенство не только реабилитирует труд, оно возвышает идею труда, приносящего доход.
В аристократических обществах презираются не столько сам труд, сколько люди, работающие ради получения прибыли. Труд славен тогда, когда желание работать вызывается честолюбием или одной лишь доблестью. Однако в аристократиях весьма часто бывает так, что человек,работающий ради славы, не оказывается совершенно бесчувственным к соблазну наживы. Оба этих желания, тем не менее, встречаются лишь в самых потаенных уголках его души. Он тщательно скрывает от взора окружающих факт их связи. Он охотно скрыл бы этот факт и от самого себя. В аристократических странах едва ли встретятся государственные служащие, которые бы не утверждали, что они совершенно бескорыстно служат Отечеству. Размеры их жалованья - частный вопрос, который иногда их волнует, но по поводу которого они делают вид, будто он их не волнует вовсе.
Таким образом, понятие прибыли совершенно отделяется от понятия работы. В действительности они вполне могут сопрягаться, но традиционное мышление их разделяет. Напротив, в демократических обществах эти два понятия всегда неразрывны, их единство совершенно очевидно. Поскольку желание жить в достатке при отсутствии крупных состояний является всеобщим, каждый нуждается в приумножении своих средств или же в изыскании новых для своих детей. Поэтому все ясно понимают, что если и не полностью, то хотя бы частично трудиться их заставляет необходимость зарабатывать деньги. И даже те люди, деятельность которых направляется главным образом жаждой славы, поневоле свыкаются с мыслью, что ими движет отнюдь не только этот мотив, и осознают, что, кем бы они ни были, в их душах желание обрести известность сочетается с желанием жить в достатке.
Как только труд, с одной стороны, начинает восприниматься всеми гражданами как достойная уважения неотъемлемая часть человеческой жизни и как только, с другой стороны, становится очевидным, что трудятся если не исключительно, то в значительной мере ради получения жалованья, колоссальное различие, существующее между разными
403

профессиями в аристократических обществах, исчезает. И хотя все они и не становятся равными, у них, по крайней мере, появляется одно общее свойство.
Нет такой профессии, которой люди занимались бы не ради денег. Наличие заработной платы, вознаграждающей людей за труд в любой сфере деятельности, придает всем профессиям черты фамильного сходства.
Это служит объяснением отношения американцев к различным видам деятельности.
Американские служащие не считают обязанность работать унизительной необходимостью, так как у них трудятся все люди. Они не чувствуют себя ущемленными при мысли о том, что получают жалованье, ибо сам президент также работает ради жалованья. Только он получает деньги за то, что руководит, а они за то, что подчиняются руководству.
В Соединенных Штатах профессии бывают более или менее трудными, более или менее прибыльными, но при этом нет занятий благородных или низких. Все честные профессии здесь в почете.



(Токвиль Алексис де. "Демократия в Америке")