Так! мы можем праведно гордиться: наша словесность, уступая другим в роскоши (51) талантов, тем пред ними отличается, что не носит [она] на себе печати рабского унижения. Наши таланты благородны, независимы. С Державиным умолкнул голос лести - а как он льстил?
О вспомни, как в том восхищеньи
Пророча, я тебя хвалил.
Смотри, я рек, триумф минуту,
А добродетель век живет.
Прочти послание к А.<лександру> (Жук.<овского> 1815 году). Вот как русский поэт говорит русскому царю. Пересмотри наши журналы, всш текущее в литературе..... Об нашей-то лире можно сказать, что Мирабо сказал о Сиесе. Son silence est une calamitй publique. Иностранцы нам изумляются - они отдают нам полную справедливость - не понимая, как это сделалось. Причина ясна. У нас писатели взяты из высшего класса общества - аристократическая гордость сливается у них с авторским самолюбием. Мы не хотим быть покровительствуемы равными. Вот чего подлец Воронцов не понимает. (52) Он воображает, что русский поэт явится в его передней с посвящением или с одою - а тот является с требованием на уважение, как шестисот летний дворянин, - дьявольская разница!


Из письма А.С. Пушкина А. А. Бестужеву. Конец мая - начало июня 1825 г. Михайловское.