А.И. Солженицын- Бодался телёнок с дубом.

Как в насмешку, именно в эти дни, бежал на Запад А.
Кузнецов, мы на Пинеге слушали по транзистору. Перепугались
на верхах, а он ликовал, думал наверно: вот сейчас всю
историю повернёт. Ан ошибка бегляческая, смещение масштабов.
Главное же: тут у нас, в СССР, почти поголовно не одобрил
его образованный класс, и не только за податливость
гебистам, за игру в доносы, но и за самый побег: лёгкий
жребий! Человеку безвестному, досаждённому, можно простить,
но писателю? Какой же, мол, тогда ты наш писатель?
Нерациональные мы люди: десятилетиями бродим и хлюпаем в
навозной жиже, брюзжим, что плохо. И не делаем усилий
выбраться. А кто выбарахтывается и бежит прочь, кричим:
"изменник! не наш!"
А как думало правительство? Уверен: так же, как я. Пока
я тут, в клетке, - я им полустрашен, меня всегда можно
прихлопнуть. А оттуда- я ужасен для них, я успею (пока не
всадят ножа мне в рёбра, не отравят, не застрелят, не
выбросят из поезда), успею развернуть всё, укрытое ими за
полстолетия! - и после того захлёста им уже не жить, или
только доковыливать (так мне казалось).
При Сталине так и понимали: всех несогласных покрепче
вязать. Но, видимо, в последние годы какие-то новые веяния
пробились даже в их туполобую дремучесть: посадили
Синявского-Даниэля - неожиданный для них международный
скандал; отправили Тарсиса за границу - сразу всё стихло,
никаких неприятностей.