Ильин И.А.- О выборах

Словом, все то нравственное гнилье, все те общественные подонки, которые
все вместе образуют политическую чернь. Эта та самая городская чернь,
которую Карлейль потрясающе изобразил в своей «Истории французской
революции»; та самая чернь, которая, растерзав тело мадам Ламбаль',
целый день носила по городу на шесте ее половые органы; та самая чернь,
которую в Англии художественно обрисовал Шекспир (в «Исторических
Хрониках»), а в русской революции закрепили с таким мастерством Шмелев2
и Коровин3 (в книге о Шаляпине). В подвалах Чеки я часами слушал взволнованные излияния этой черни, всех этих
«анархистов-комбинаторов», жутких полуматросов, выпущенных Керенским из
тюрем свирепых убийц, спившихся полуинтеллигентов, садистов, пройдох,
примкнувших к коммунистам и уже у них проворовавшихся...4 Излияния, в
коих правда и ложь, гнусное хвастовство и неправдоподобный цинизм
смешивались в отвратительное единство. Я запомнил на всю жизнь
программный гимн первых лет: «Бога нет, царя не надо, мы урядника убьем,
податей платить не будем и в солдаты не пойдем»... Таковы были все эти
«зеленые», «махновцы» и вся прочая разбойная «атаманщина», показавшая
себя в 1917—1921 годах в России..

А в будущей России, на основаниях «всеобщего и равного» голосования, к
ним присоединятся — чекисты-энкаведисты-смершники, профессиональные
доносчики, изолгавшиеся советские карьеристы, активные безбожники,
коменданты концлагерей, разрыватели могил (в погоне за золотыми зубами),
ограбители трупов, продавцы котлет из человеческого мяса
(1921—1932—1933), «бывшие» урки, пронырливые «иеро-чекисты», наемные
шпионы иностранных держав и все прочие погубители России.

Формальная демократия никогда не посмеет лишить их права голоса. Все они
будут признаны «полноправными» гражданами, «высококомпетентными» в деле
спасения России, воспитателями русского народа. Тем более будут признаны
избирательные права за тем, кого следует отнести не к черни, а к массе
политических слепцов! Люди, не разумеющие смысла свободы, долга,
служения и ответственности; люди, решительно не понимающие государства,
его жизни и его интересов; люди, не знающие русского прошлого и не
могущие разуметь исторические задачи России; люди с горизонтом
деревушки, шалаша, советской землянки, сакли, чума, юрты... Куда поведут
они, слепые, нашу страну, если не в разложение и не в яму? Правда, со
слепого не взыщешь, но не безумно ли доверять ему водительство?

Все это отнюдь не означает, что людей политически порочных и политически
слепых надо «лишать всех прав». Но это означает, что предоставляемые им
публичные права должны быть соразмерны их государственному горизонту и
их политической силе суждения.


Полный текст