В начале XVII века повсюду на развалинах олигархической и феодальной свободы средневековья восторжествовала абсолютная монархия. В этой блестящей и просвещенной Европе идея прав человека совершенно игнорировалась-как никогда более.



Разум дается человеку Богом - один получает больше, другой - меньше, - и человек не в силах противодействовать такому неравенству; это было и будет всегда.
Однако, как по крайней мере видно из сказанного выше, хотя умственные способности людей по воле Создателя и остаются неодинаковыми, люди вместе с тем получают равные возможности для своего развития.



Было бы совершенно непонятно, если бы равенство, характерное для различных сфер человеческой жизни, не коснулось бы в конце концов и мира политики. Невозможно представить себе, чтобы люди,равные между собой во многих отношениях, в одной какой-то области оставались навечно неравными,поэтому, естественно, со временем они должны добиться равенства во всем. Между тем мне известны всего два способа, которыми можно достичь равенства в политической сфере: нужно или дать все права каждому гражданину страны, или же не давать их никому.

И действительно, существует некое настойчивое и закономерное стремление человека к такому равенству, которое пробуждает в людях желание стать сильными и уважаемыми в обществе. Это страстное желание служит тому, что незначительные люди поднимаются до уровня великих. Однако в человеческих душах живет иногда и некое извращенное отношение к равенству, когда слабые желают низвести сильных до собственного уровня, и люди скорее готовы согласиться на равенство врабстве, чем на неравенство в свободе. Это вовсе не означает, что люди, живущие при демократическом общественном строе, с легкостью пренебрегают свободой; напротив, им свойственна инстинктивная склонность к ней. Однако обретение свободы отнюдь не является главной и постоянной целью их жизни. Единственное, что они любят безгранично, - так это равенство; эти люди как-то внезапно, под влиянием сиюминутных импульсов, устремляются к свободе, и если они все же не достигают своей цели, то безропотно покоряются судьбе; им ничего не нужно, кроме равенства, и они скорее согласились бы погибнуть, чем лишиться его.
С другой стороны, когда все граждане более или менее равны между собой, им становится сложно защищать свою независимость от нажима властей. Никто из них не оказывается достаточно сильным,чтобы успешно сопротивляться поодиночке, поэтому, лишь объединяя свои усилия, сообща, люди способны гарантировать себе сохранение свободы. Однако подобное объединение сил достижимо далеко не всегда.


В средние века, когда поймать преступников было чрезвычайно сложно, судьи, к которым некоторые из них все же иногда попадали,часто старались подвергнуть этих несчастных самым ужасающим наказаниям, что, однако, не приводило к сколько-нибудь заметномусокращению преступлений. Со временем человечество признало тот факт, что, делая правосудие более неотвратимым и одновременноболее мягким, его превращают в реально действующую силу.
Американцы и англичане полагают, что к произволу и тирании следует относиться как к воровству, то есть, иными словами,облегчать их преследование в судебном порядке и смягчать наказание.

("Токвиль Алексис де. Демократия в Америке")